Либеральная идеология: понятие, общая характеристика. Либеральная политическая идеология

10.10.2019

В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века либеральная идеология захватила в общественно-политической жизни России доминирующее положение, став мощным орудием в руках вождей и архитекторов «перестройки», плавно перешедшей в антисоветскую революцию. Либерально-западный проект в его самой крайней, фундаменталистской форме, был представлен как единственная альтернатива «обанкротившемуся советскому эксперименту». Концепции гражданского общества, свободного рынка, конкуренции, представительной демократии, частной собственности стали интенсивно вводиться в массовое сознание посредством СМИ, системы образования и т.д .

На сегодняшний день можно констатировать тот неопровержимый факт, что либеральная идея в России и на всем постсоветском пространстве если и не умерла совсем, то находится в глубочайшем кризисе, реального выхода из которого не видно. Это подтверждается как социологическими исследованиями, так и политической действительностью – достаточно вспомнить сокрушительное поражение на последних российских выборах партий «СПС» и «Яблоко», явно декларировавших свою приверженность либеральным ценностям.

Вместе с тем нельзя сказать, что спрос на либеральную идеологию в постсоветском обществе полностью отсутствует. Глубокие изменения в характере и структуре общества, произошедшие в результате радикальных рыночных реформ, невиданного по масштабам перераспределения общественного богатства и кардинальной трансформации политической системы создали предпосылки для возникновения вполне определенных социальных групп, в той или иной степени ориентированных на ценности западного либерализма. Это прежде всего узкая, но чрезвычайно влиятельная прослойка так называемых олигархов, крупной буржуазии, в наибольшей степени выигравшей от распада СССР и завладевшей львиной долей его собственности. Эта группа привержена наиболее крайним формам либеральной идеологии – неолиберализму и социал-дарвинизму. Её взгляды разделяются значительной частью исполнительной власти и пользуются существенной поддержкой со стороны СМИ.

Следует отметить наличие ещё одного важного сегмента общества, достаточно сильно ориентированного на либеральные ценности. Речь идет о части мелкой буржуазии – людях образованных, обладающих профессиональной квалификацией и ярко выраженной претензией на достижение более высокого социального статуса, но в силу различных причин оттесненных в эпоху «большого дележа» от самой лакомой части пирога и не сумевших прорваться к рычагам влияния на власть. Они чувствуют себя обделенными и испытывают разочарование не только правящим режимом, но и самим общественным строем, не позволяющим, по их мнению, по настоящему реализоваться «самым достойным». Именно эта мелкобуржуазная прослойка стала главной движущей силой «оранжевой революции» на Украине. Её недовольство режимом Кучмы, опиравшегося на пророссийских олигархов, было умело использовано западным империализмом и его ставленниками из среды крупного капитала.

2.1 Координаты методологии

"Конструктивистская" функция идеи проявляется иначе. В обществе может возникнуть конфликт, не поддающийся разрешению и регулированию при сохранении его участниками прежних своих социально-культурных определений. "Конструктивизм" потребной в таком случае обществу новой идеи заключается "лишь" в том, чтобы помочь сторонам конфликта найти те новые определения для себя, увидеть возможность тех новых измерений своего бытия, благодаря которым они смогли бы "процессировать" и институционализировать конфликт, с тем чтобы добиться безопасности и реализации своих интересов.

Идея функциональна по отношению к действительности в том смысле, что позволяет осуществить возникшую в последней возможность преобразования. Она конструктивна в том смысле, что реализация этой возможности не обеспечивается имманентной логикой социально-экономических процессов и требует опосредующей роли идеи. "Конструктивистская" идея как выражение возможности и проекта новой социальной целостности, как взгляд на существующие силы и интересы с этой точки зрения "трансцендентна" их наличному бытию, поскольку, пользуясь фразой Гегеля, "они остаются во власти своей непосредственности". Такая идея не может быть генерирована самими участниками конфликта, явиться их самосознанием. Она возникает как продукт "духовного сословия", которое - в той мере, в какой оно является "духовным", - по определению способно к интеллектуальному трансцендентированию наличного бытия. В критических ситуациях, о которых у нас идет речь, главная функция этого сословия в том и состоит, чтобы найти проекты социальной целостности, могущей быть новой формой взаимопризнания конфликтующих сил и сообщающей им новые культурные определения.

Итак, "конструктивистская" функция идеи подразумевает ее способность, во-первых, идентифицировать центральный для данного общества конфликт, не поддающийся "процессированию" без изменения социокультурных определений его участников; во-вторых, представить его обществу в качестве такового; в-третьих, обеспечить идеологические формы и формулы политической мобилизации сил для осуществления проекта новой общественной целостности. Реализация "конструктивистской" функции идеи невозможна без наличия "духовного сословия", способного выступать не только ее генератором, но и социальным деятелем. В этом случае оно является ее непосредственным носителем и субъектом ее осуществления.

Может ли в России либерализм выступить в качестве такой "конструктивистской" идеи (оставляя пока в стороне важный вопрос о том, каким он должен быть, если всерьез претендует на эту роль)? Это - центральная проблема настоящего эссе. Подступая к ней, необходимо предварительно рассмотреть те достаточно распространенные ходы мысли, которые делают ее исследование в принципе непродуктивным, независимо от того, утвердительное или отрицательное заключение оказывается его итогом .

2.2 Подходы к проблеме: критика методологии

Непродуктивным исследование делает в первую очередь презумпция того, что проблема состоит лишь в сопряжении России и либерализма, причем оба полагаются, в сущности, известными. Такой ход мысли необходимо ведет либо к тавтологии, либо к прожектерству. Известность либерализма - отождествление его с некоторой уже осуществленной теоретической и практической моделью - привязывает его к определенной сумме эмпирических обстоятельств, ассоциируемых с реализацией данной модели в конкретных условиях места и времени. Сопряжение известного либерализма с реальностью России способно дать лишь банальное заключение об отсутствии в ней всех или большинства из этих эмпирических обстоятельств (что бы под ними ни понималось - определенная система религиозных убеждений, "соответствующие" политические институты, развитой "средний класс" в "западном смысле этого понятия" или что-либо иное).

На таком основании возможны два идеологически противоположных, но логически идентичных вывода. Первый: Россия обладает таким социально-экономическим и политико-культурным генотипом, естествен-но проявляющимся и сейчас, который делает ее принципиально чуждой либерализму в целом, либерально-демократической культуре в частности и в особенности. Это и есть тавтология: Россия чужда либерализму, потому что Россия по строю своего духа и плоти не либеральна.

Второй: если Россия все же может (и "должна") стать либеральной, то в ее социальной и культурной ткани необходимо воспроизвести те эмпирические обстоятельства, которые считаются (данным теоретиком) решающими для возникновения модели известного либерализма. Такой подход - имплицитно и эксплицитно - определял идеологию российских реформ после 1991 года: сформировать ("средний") класс собственников посредством ваучеризации и других форм приватизации, проимитировать "соответствующие" политико-государственные институты (вспомним конституционные споры о применимости в России американской, французской и других моделей), создать саморегулирующуюся экономику посредством (возможно более полного) ухода из нее государства...

Парадокс такого подхода в том, что отсутствие в России искомых эмпирических обстоятельств делало невозможным указать какой-либо социальный субъект желаемых преобразований. Уповать пришлось опять же на государство, что является просто эвфемизмом бюрократии и связанных с ней клик. Причем ей - против всех свидетельств исторического и теоретического опыта последних двух веков - пришлось приписать способность не иметь своего особого частного интереса, ибо иначе становилось совсем непонятным, с какой стати ей лишать саму себя привилегированного общественного положения, создавая "ровное" конкурентное политическое и экономическое пространство. Как известно, ту же ошибку с бюрократией, на сей раз - коммунистической, совершили в свое время марксистские революционеры, понадеявшись на превращение политических функций государства в "простые административные" в ходе успешного развития государства рабочих и крестьян. Вернее, такое превращение как раз произошло, но оно и явилось конкретным способом реализации частного интереса бюрократии и ее господства в условиях отечественного тоталитаризма. Такие упования на методы переделки социальной ткани и силы, якобы готовые этим заняться, есть то, что выше было названо прожектерством. Результатом практического воплощения его стало, как начали отмечать и демократически настроенные наблюдатели, не просто сращивание мафии с коррумпированным чиновничеством, а именно "строительство параллельного преступного государства". Единственным приемом уйти от прожектерской версии воспроизводства эмпирических условий осуществления модели известного либерализма в России - при сохранении убеждения в необходимости такого воспроизводства - является полагание их способности к саморазвитию вне зависимости от исторического контекста. Но поскольку объектом анализа выступает российский контекст, в котором саморазвитие этих условий должно обнаружить свой преобразовательный потенциал, то он - еще один парадокс - объявляется чуть ли не более благоприятным для такого саморазвития, чем западный.

В этой логике происходит утверждение, будто "во многих отношениях российская экономика сейчас либеральнее, чем западная. Именно тотальная неэффективность государственной власти создает беспрецедентные по меркам ХХ века возможности для утверждения либеральных ценностей и институтов". В том же ряду находятся суждения о спонтанной выработке "элементов этики честного бизнеса", о "поразительном размахе и энергии" "процесса спонтанной ценностной и институциональной перестройки" российского общества, о "высокой степени толерантности к неравенству в доходах, проявляемой сейчас общественным сознанием", о благотворной слабости у нас "государства благосостояния", которое на Западе замутило и исказило образ правильного и известного либерализма, и т.п.

Главная проблема с таким подходом даже не в том, что многие суждения, образующие его "несущую конструкцию", не поддаются эмпирической верификации или погружены в не выявленную его автором интерпретационную двусмысленность, не в том, что они построены на "контрфактуальности" по отношению к западному опыту и/или его избирательном препарировании. Главная проблема в том, что описываемые явления (даже если они имеют место в действительности) изображаются своего рода первичными "фактами" (наподобие позитивистского понимания "фактов" естественных наук), сертификатом первичности которых выступает характеристика их как "спонтанных". Тем самым устраняются не только требование и процедура их социологического и исторического объяснения, но и сама возможность рассмотрения их именно как "фактов" общественной жизни, т.е. в качестве продуктов определенной культуры и истории. Такой подход полностью исключает возможность анализа того вопроса, который был в центре внимания либеральной мысли периода образования экономических и политических структур либерального типа на Западе и который Б. Мандевиль передал классически простой формулировкой: как "сделать людей полезными друг другу" .

Ничего естественного и спонтанного в принятии частным эгоизмом (если он берется как "исходная данность" мотивации человека) этой формы взаимной полезности нет. Если рационально то, что позволяет оптимизировать средства в отношении достижения предмета моих "аппетитов", то вполне рациональным может оказаться не обмен услугами, а овладение предметом вожделений посредством насилия, обмана и других аморальных, но оптимальных в данной ситуации средств. Из примата в структуре мотивации человека устремленности к собственной пользе не выводится непосредственно ни система морали, ни та система всеобщей полезности, внутри которой только и может действовать "невидимая рука" рынка, описанная Смитом.

Это и есть та великая проблема, которую с чрезвычайной интеллектуальной выразительностью передал Т.Гоббс, - проблема перевода (канализирования, сублимации) частного эгоизма вообще в то его особенное проявление, которое можно назвать в самом широком смысле "экономическим интересом". Если это удается, то экономический интерес становится основой социально упорядоченной формы обменно-предпринимательской деятельности и современной рыночной экономики в целом. "Хотя количество полезных благ в этой жизни, - писал Гоббс, - можно увеличить посредством взаимных услуг, но в гораздо большей степени это достигается благодаря господству над другими, чем благодаря сообществу с ними; поэтому вряд ли кто-либо сомневается в том, что, если бы не страх, люди от рождения больше стремились бы к господству, чем к сообществу. Итак, следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано... с их взаимным страхом". Итак, по Гоббсу, всеобщий и взаимный страх, а не смитовская "склонность к торговле, к обмену одного предмета на другой" является движущей силой, создающей в конечном счете систему всеобщей полезности и само человеческое общежитие. При каких условиях страх выступает такой силой?

Первое. Страх должен быть не просто всеобщим. Он должен иметь реальное социологическое выражение в равенстве в страхе. Равенство по некоторому основанию (морального достоинства, стремления к счастью и т.д.) - необходимое концептуально-методологическое условие любой либеральной теории. Поскольку для Гоббса индивид "исходно" оказывается "по ту сторону" институционально-ролевой и нравственной определенности, единственным остающимся логически возможным основанием равенства выступает равный страх. И Гоббс пишет: "Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе. А кто может причинить другим наибольшее зло, т.е. убить их, тот может быть равным им в любой борьбе. Итак, все люди от природы равны друг другу, наблюдающееся же ныне неравенство введено гражданскими законами". Возможность убить, "отменяющая" с точки зрения значения для становления общественного порядка любые физические и интеллектуальные различия между индивидами, есть решающий фактор уравнивания, поскольку речь идет об индивидах как таковых. Однако атомизация общества никогда не бывает ни столь законченной, ни столь всеохватывающей, чтобы уничтожить все виды социальных группировок. Напротив, обычно она предполагает взаимодействие атомизированной массы, с одной стороны, и некоторых социальных формаций - с другой. Возможность вторых доминировать над первой прямо пропорциональна степени ее атомизации и степени интегрированности господствующих групп (оставляя в стороне вопрос о том, что сами условия господства над атомизированной массой усиливают или создают культурно-регрессивный характер форм интеграции элит вплоть до типологического сближения их с "кланом", "мафией" и т.п.).

Учитывая эту реальную структурированность "атомизированного" общества, возможность убить и страх не могут быть равными. Даже если они равны на уровне господствующих формаций (волна покушений на лидеров мафиозных и коммерческих структур в России свидетельствует о вероятности такого допущения), то это, следуя логике Гоббса, может привести лишь к ограниченному "общественному договору" в виде пакта элит, реально направленному против атомизированной массы, не допущенной в "договор" как не равной остальным его участникам по представляемой ею опасности. Таким образом, первое условие Гоббса, во всяком случае применительно к России, оказывается под большим сомнением.

Второе. Инструментальный анализ собственных выгод и сопряженных с ними опасностей позволяет индивиду - в принципе каждому индивиду - прийти к постижению универсальных нравственных законов ("естественных законов"), делающих возможным общежитие. В том и особенность этики Гоббса по сравнению с либеральными концепциями уже следующего, XVIII века, что рациональный анализ реальной (пусть взятой "идеальнотипически") ситуации конфликта интересов способен дать не частные поведенческие максимы, оптимизирующие действия индивида в ситуациях данного типа, а обязательные для исполнения, независимо от их возможного столкновения с соображениями личной выгоды, универсальные нравственные законы. Только при таком условии обеспечиваются необходимость и всеобщность регуляции поведения людей, при которых преследующему свои частные цели индивиду выгодно "сублимировать" свой эгоизм в форму всеобщей полезности. Если же эти законы не универсальны, то "не нужно думать, что по природе, т.е. согласно разуму, люди обязаны выполнять все эти законы при таком положении вещей, когда они не исполняются другими".

Эта способность инструментального разума, имеющего частную выгоду своей целью и отправным пунктом, феноменальный мир - своим предметом, математическую дедукцию - своим методом обнаруживать универсальные нравственные законы, не пережила юмовско-кантовского переворота в философии. Политико-моральный смысл этого переворота в том и состоит, что из частной выгоды и ситуативно обусловленных способов ее достижения вывести универсальные нормы морали невозможно. Либо - по Юму - мораль будет "артефактом", не имеющим рационального обоснования, но могущим играть свою роль в упорядочении нашего социального и психического миров благодаря нашей приверженности обычаю и традиции, произведшим этот "артефакт". Либо - по Канту - "основу обязательности должно искать не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, но a priori исключительно в понятиях чистого разума...". Позднейшее разведение инструментального и нравственного разума сделало невозможной ту гоббсовскую онтологическую мораль, которая одновременно и отвергала антично-средневековое понимание "добра" как объективной сущности, и стремилась "естественнонаучно" вывести его из природы человека и коренящихся в ней интересов и страстей.

Третье. Исполнение естественных законов, по Гоббсу, может обеспечить только политический деспотизм. Согласно его авторитарно-деспотической концепции, государство "безнаказанно может делать все, что ему угодно", будучи "не связано гражданскими законами", обязательными для подданных, и "ни один человек не обладает чем-либо против воли того, кто наделен верховной властью". При этом государственный контроль над поведением и умонастроениями людей предполагает не просто цензуру в обычном ее понимании (как "законы против заблуждений"), но именно право различения добра и зла, в котором должно быть категорически отказано отдельным гражданам. Эта концепция обстоятельно рассмотрена в историко-философской литературе при всем различии взглядов на нее (и в свете ее - на всю политическую философию Гоббса). Нас же, учитывая контекст российских дискуссий о либерализме, интересует лишь ответ на вопрос: почему гоббсовская концепция государства с необходимостью оказывается авторитарно-деспотической? Примечательно, что Гоббс не только был знаком (странно было бы предположить обратное) с идеей "смешанного правления" (тогдашней политико-социологической моделью разделения властей), но специально анализировал ее и пришел к выводу не просто о ее "непрактичности", но (самое важное!) о том, что, "если бы было возможно такое государственное устройство, оно тем не менее ничуть не способствовало бы увеличению свободы граждан". Почему? Говоря кратко, потому что максимально возможную свободу индивидов как частных лиц (калькуляторов собственной выгоды и оптимизаторов средств) в состоянии дать именно авторитарное государство, а никакой иной свободы, т.е. свободы индивидов в каком-то ином их качестве, по Гоббсу, нет и не может быть, ибо индивид есть только частное лицо. Разница между Гоббсом и Локком (и далее - Гегелем, Токвилем...) заключается не в знании или незнании институциональных механизмов разделения властей, не в признании или непризнании того, что всякая власть "берет свое начало от власти народа" и он вправе (путем избрания) конституировать ее, а в том, способны или нет члены (подданные) государства быть народом, когда власть конституирована, образовывать то единство в многообразии, формировать ту общую волю, в рамках которого и благодаря которой создаются процедуры урегулирования конфликтов эгоизмов и их всех - со всеобщими условиями существования общежития как такового. Если такое единство и такая воля возможны, то "правительство" есть и должно быть их отражением (хотя бы в принципе), и тогда либерально-демократическое устройство обретает смысл механизмов такого отражения. Если нет, то отражать нечего, и тогда "правительство" получает смысл не просто "воплощения" единства и общей воли, но буквально порождающего и поддерживающего их начала. Либерально-демократические механизмы в таком случае не имеют смысла или приобретают смысл совсем другой, чем тот, который предполагает концепция "отражения".

Исток гоббсовского авторитаризма вовсе не в том, что большинство людей, "желая непосредственной выгоды, меньше всего способно соблюдать вышеизложенные законы, хотя бы они и были известны им". Этим Гоббс фиксирует лишь то, что знание должного само по себе не создает у индивида никакого нового качества - он остается тем же эгоистичным частным лицом. Знание должного как знание способа стратегического обеспечения собственного частного интереса может привести лишь к согласию на учреждение органа такого обеспечения. Но, подчеркивает Гоббс, "для сохранения мира среди людей требуется не только согласие, но и единство". Люди же, поскольку они как частные лица "в высшей степени тяготятся общественными делами" и не просто различают "общее благо" и "частное", но вообще "почти никогда не считают за благо то, что не дает преимущества его владельцу и не возвышает его владельца над другими", к такому единству не способны. Они остаются массой, не становясь народом, а масса не может иметь общей воли. Вернее, они становятся народом "на миг" - в желании иметь обеспечивающий их стратегические интересы орган, но не в воле быть таким высшим органом. Это есть то различие желания, предмет которого находится за пределами досягаемости для наших сил, и воли, созидающей искомый предмет, которое сделал Гегель, противопоставляя гражданина и частное лицо в их отношении к государственности и нравственному строю общества: для последнего остается только "желать реализации моральной идеи, но не стремиться к ней в воле (то, чего можно желать, чаять, человек не может совершить сам, он ждет, что это будет достигнуто без его содействия)". Исполнение "естественных законов" при желании, но без содействия частных лиц и достигается авторитарной властью, признаваемой легитимной именно потому, что она обеспечивает всеобщие наипервейшие необходимые условия самого существования частных лиц и реализации их интересов. Она обслуживает их, подавляя малейшую попытку к политической самодеятельности. Она обеспечивает частнохозяйственную свободу, уничтожая свободу нравственную и политическую.

Гоббс делает великое открытие. Оно заключается в том, что частное лицо и частный интерес для того, чтобы иметь возможность быть в действительности (т.е. в условиях общежития), должны стать либо чем-то большим, либо чем-то меньшим, чем просто частное лицо и частный интерес. Быть просто частным лицом - значит быть погруженным в состояние "войны всех против всех", которое, в сущности, есть небытие всех, которое невозможно как социальное бытие. Гоббсовское частное лицо не может стать бульшим, чем частное лицо, т.е. гражданином, который так или иначе делает общее благо своим интересом (будучи античным гражданином) или возводит свой интерес к общему, продуцируемому политико-нравственным дискурсом членов данного общества (гражданин Нового времени). Невозможность стать гражданином "задана" уже тем, что равенство устанавливается как равенство в страхе, а не в свободе (на чем стояла античная гражданская традиция), а также тем, что "открытие" "естественных законов" есть результат гносеологического индивидуального акта, а не совместной политической практики, которая только и способна производить гражданское измерение существования человека и групп людей.

Значит, остается только другой путь - сделать частное лицо рабом, точнее, политическим рабом, обладающим свободой частнохозяйственной деятельности. И Гоббс делает этот решающий шаг. Вопреки всей классической традиции, исходившей из того, что государство - это дело только свободных, тогда как удел раба - быть в сфере частного, он настаивает на "опровержении мнения тех, кто считает, что господин и его рабы не могут образовать государство". Аналитически, т.е. с точки зрения структуры и содержания отношения подчинения, "гражданин" у Гоббса совпадает с понятием "подданный" и тождествен "рабу". Различия между ними - только в характере господствующего лица: юридическое, "фиктивное" в первом случае и физическое, но также и юридическое - во втором. "В том-то и состоит различие между свободным гражданином и рабом, - пишет Гоббс, - что свободный гражданин служит только государству, а раб - еще и одному из граждан. Всякая иная свобода есть освобождение от законов государства и свойственна только властителям". В свете сказанного нужно уяснить приведенное выше и кажущееся парадоксальным суждение Гоббса о том, что "смешанное правление" никак не способствовало бы увеличению свободы граждан. Мы думаем, следуя Гоббсу, эту мысль можно сформулировать и решительнее: деспотизм обеспечивает бульшую свободу, чем "смешанное правление", из-за чего тезис о том, что "верховная власть не может быть по праву уничтожена решением тех людей, соглашением которых она была установлена", предстает не только "велением разума", но и практической целесообразностью.

Дело в том, что частные лица как частные лица могут искать свободу только как способ реализации своих выгод, что подразумевает подчинение им других людей в качестве средств достижения выгод. "Когда же частные граждане, т.е. подданные, требуют свободы, - пишет Гоббс, - они подразумевают под этим именем не свободу, а господство". Свобода частных лиц за рамками частнохозяйственной свободы превращает людей в "рабов рабов" (т.е. именно в рабов, подчиненных и другим гражданам, и государству), тогда как авторитарное государство - во всяком случае, в идеале, в пределе - делает всех просто своими рабами. Оно освобождает от двойного закабаления, выравнивая и демократизиpуя степень рабства путем лишения всех политической свободы.

Интеллектуальный опыт Гоббса однозначно свидетельствует только об одном: ни теоретически, ни практически нельзя построить жизнеспособное общежитие людей, если они концептуально берутся и в действительности являются только частными лицами. Указанные концептуальные трудности Гоббса в рассмотрении социализации частного лица (в модальности "раба") свидетельствуют также о том, что логика этой социализации в принципе не дедуцируема из антропологических посылок о человеке как субъекте эгоистических аппетитов, хотя именно такое понимание его должно быть отправным пунктом политико-философской теории современности. В эту дедукцию должна вмешаться некоторая эмпирика, даже общие контуры которой не были прояснены Гоббсом .

Первый шаг на этом пути целесообразно сделать вместе с И.Кантом. Именно его дихотомия ноуменального и феноменального миров, "чувствуемой и усматриваемой необходимости" позволяет войти в проблематику ситуации, в которой нравственное долженствование не является не только детерминантой, но и само собой разумеющейся составляющей наблюдаемого поведения социальных действующих лиц. Ведь законы, даваемые разумом ("законы свободы"), "указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда не происходит". Поэтому к политике, целиком находящейся в феноменальном мире, оправдан подход, общей презумпцией которого является практическое бессилие общей воли, имеющей свою основу в разуме.

Возможно ли в этих условиях создание общественного порядка, который бы обеспечивал правовую ("внешнюю") свободу человека? Да, отвечает Кант, если подходить к решению этого вопроса как к использованию "механизма природы" применительно к людям, а не как к делу их "морального совершенствования". Проблема хорошо устроенного государства разрешима даже для "дьяволов" (если они обладают рассудком). Для этого нужно "так организовать их устройство, чтобы, несмотря на столкновения их личных устремлений, последние настолько парализовали друг друга, чтобы в публичном поведении людей результат был таким, как если бы они не имели подобных злых устремлений". Следовательно, суть первого шага в том, чтобы создать такую систему равновесия сил "дьяволов", в которой они сдерживали бы друг друга, взаимно не позволяя творить зло при преследовании собственных эгоистических интересов.

Абстрактно говоря, такое положение, если под "дьяволами" понимать в первую очередь элитные группировки, реально способные творить социальное зло, должно было бы привести к выработке ими некоторых взаимоприемлемых "правил игры" как основы упорядоченных политических процедур и правовых взаимоотношений. В терминах современного обществоведения такое действие именуется "пактом" ключевых политических акторов и рассматривается в качестве важной или даже предпочтительной формы начала процесса строительства правового и демократического государства. Политический опыт свидетельствует, что в ряде стран, расстававшихся с авторитаризмом, процесс шел именно таким путем, хотя в каждом случае вставал вопрос о конкретных факторах, способствовавших склонности элитных группировок к компромиссам, стабилизации их взаимоотношений и, главное, обязательности выполнения ими достигнутых соглашений. В этом плане неоднократно отмечалась роль давления "низов", хотя в тех или иных случаях оно оказывалось контрпродуктивным. Однако ситуация в России представляется более сложной, вновь приближающейся к предельным теоретическим вариантам. Отвлекаясь от других факторов, отмечу один, имеющий здесь центральное значение.

"Пакт" подразумевает частичную "деприватизацию" государства, по крайней мере в смысле слома его узурпации частным интересом властвующей авторитарной клики или расширения круга контролирующих его интересов. Но в России превращение государства в пространство публичного действия (в отличие от того, чем оно является сейчас, а именно сферой, в которой частные интересы реализуются с помощью особо сильнодействующих средств) крайне затруднено. Одним из нежелательных следствий развала коммунистического строя было то, что власть, пользуясь выражением Х.Арендт, оказалась в руках лиц и группировок в "их частном качестве, и не было пространства, установленного для них в качестве граждан". Государство подверглось колонизации со стороны частных интересов и разделу на сферы их влияния, что уже делает невозможным институциональное разделение властей.

При таком положении само собой происходящее установление равновесия частных интересов "дьяволов" маловероятно или затянется на столь долгий сpок, что распад государственности может стать не-обратимым. Поэтому трудно разделить оптимистическую телеологию Канта, утверждавшего, что "природа неодолимо хочет, чтобы право получило в конце концов верховную власть. То, что в этом отношении не сделано, совершится в конце концов само собой, хотя и с большими трудностями".

Если сама собой, в соответствии с желанием природы данная проблема неразрешима, следовательно, необходимо политическое действие. Здесь должно произойти "вторжение эмпирики" в логику либерально-демократической реформации России и ее эксперимент. Здесь же - первое обнаружение "конструктивистской" функции идеи.

"Вторжение эмпирики" необходимо потому, что логически равновесие частных интересов невыводимо из их взаимной борьбы. Как показал еще Руссо в полемике с Гоббсом, из "частной войны" человека с человеком логически выводятся только отношения господина и раба, но отнюдь не правителя и граждан. С точки зрения этой логики равновесие частных интересов есть нечто случайное, возникающее в силу специфических обстоятельств. Задача в том, чтобы следствия такого случайного стечения специфических обстоятельств превратить в закономерность следующего этапа общественной жизни, институционально закрепив их.

"Конструктивистская" функция идеи проявляется здесь в том, чтобы, во-первых, раскрыть возможность такого превращения и представить ее людям, прежде всего "низам", как цель; во-вторых, понять конкретные условия создания ситуации равновесия в данный период в данной стране (какие элитные группы и по каким вопросам ведут борьбу, каковы применяемые в ней средства и соотношение сил, как можно влиять на ход этой борьбы в целях достижения равновесия) и показать "низам" возможные методы их воздействия на положение элит во имя достижения такой формы компромисса, которая открывала бы перспективу дальнейшей демократизации; в-третьих, обеспечить идеологические механизмы политической мобилизации "низов" ради достижения указанной цели.

Экспериментальность данного предприятия заключается в том, что необходимо добиться достаточно эффективного, но не срывающегося в "бунт черни" воздействия "низов" на элитные группировки при крайне слабом развитии структур гражданского общества и, более того, их подавлении ходом происходящих экономических и (анти) культурных процессов. Экспериментальность обусловливается и другой необходимостью: сделать акции элитных группировок в сфере государственности хотя бы минимально видимыми широкой публике в условиях эффективной блокировки информационных каналов и практически полной недееспособности судебной власти, не говоря уже о фактическом отсутствии ряда ее ключевых звеньев (чего стоит хотя бы то, что ни одно крупное "дело", привлекшее общественное внимание, начиная с августовского путча и "дел" Тарасова и Фильшина и вплоть до октябрьской трагедии и обвинений в адрес А.Руцкого, не было доведено до оглашения официального вердикта).

Верно ли сказать, что неблагоприятные условия и невыводимость из существующей теории форм проведения такого эксперимента делают его заведомо обреченным? Думаю, что нет. Достоверность прогнозов базируется обычно на инерционности отслеживаемых процессов, меж тем как в данном случае речь идет как раз о творческом создании таких условий, которые нарушают и без того не слишком устоявшийся инерционный ход дел.

Разве слом коммунистических режимов давал более благоприятные обстоятельства для демократического политического действия? Разве в тот период не были новаторски придуманы и созданы альтернативные официальным каналы информации, токи по которым превращали задавленную атомизированную массу в политически дееспособный народ? Разве жалкое состояние "экономического" гражданского общества не было компенсировано тем "моральным" гражданским обществом, которое получило (пусть на непродолжительный, но политически решающий период) свои наиболее зрелые воплощения в польской "Солидарности", чешском "Гражданском форуме", литовском "Саюдисе"... Ничего этого научной теорией предусмотрено не было и не могло быть предусмотрено. Потому и горький упрек ей, брошенный А.Пжеворским - "осень народов явилась обескураживающим провалом политической науки" - есть, конечно, верная констатация факта, но ложное обвинение в отсутствии у науки той способности, которой она в принципе не может обладать в ситуациях народотворческого процесса "смены парадигм" общественного развития. Априорный отказ от эксперимента, обосновываемый его "научно" доказываемой невозможностью, есть результат не собственно научного анализа общественной жизни (ибо он, сохраняя верность опыту истории, должен был бы по крайней мере предсказать возможность возникновения непредсказуемых ситуаций), а определенной социальной позиции и роли интеллектуалов, которые можно охарактеризовать как предательство "шанса свободы", учитывая ключевое значение интеллигенции в создании условий для эксперимента и его проведении. Речь идет о редукции интеллигенции к позиции и роли эксперта и утрате ею способа бытия социального деятеля.

Драматизм нынешней российской ситуации заключается в порочном круге, образуемом апатией и экспертными доказательствами интеллектуалов невозможности нового демократического эксперимента, тогда как его действительная невозможность обусловлена прежде всего этой апатией и редукцией ведущей части интеллектуалов к позиции и роли эксперта. Без восстановления интеллигенцией функции социального деятеля, как это она неоднократно делала в российской истории, в том числе и недавней, эксперимент не состоится.

Последующие шаги на пути к либерально-демократическому строю возможны в той мере и тогда, в какой и когда сделан первый шаг. В отличие от него они дедуцируемы теоретически и, поскольку такая дедукция должна быть ясна из всего предыдущего изложения, в данном месте можно ограничиться лишь резюмированием существа дела. Главным политическим следствием первого шага является установление равновесия сил "дьяволов". Они тем самым (вспомним Канта) парализуют друг друга. Это состояние парализации есть искомый политический кризис, но, так сказать, не "объективный", описываемый в терминах распада государственных структур, недееспособности органов управления, столкновения властвующих групп и т.д. - все это может быть безразлично для "дьяволов" или даже соответствовать их интересам. Речь идет о "субъективном" кризисе, т.е. о таком, который осознается "дьяволами" как невозможность удовлетворения их эгоизмов какими-либо способами, пока сохраняется прежняя форма их взаимоотношений. Имеются в виду не институты и законы, ибо они, будучи "приватизированы", не имеют самостоятельного значения, а та форма, в которой частные интересы выступают только как частные интересы без опосредований и выражений в чем-то ином, что позволяет так регулировать их конфликт, чтобы они могли осуществляться, а не быть парализованными.

Такой политический кризис вызывает субъективное стремление "дьяволов" изменить форму их взаимоотношений, перевести конфликт в иную плоскость, в которой данный частный интерес соотносился бы с некоторыми всеобщими условиями реализации частных интересов вообще, в том числе и данного. Но это и есть ответ на вопрос "незави-симого человека" Руссо, в чем его личная выгода, чтобы быть справедливым и подчиниться общей воле. Это и есть то самое гегелевское "непосредственное укоренение особенного во всеобщем", которое создает гражданское измерение человеческого существования и дает необходимую основу праву. Разумеется, речь идет не о той добродетельной классической республиканской гражданственности, которая строится на подчинении или даже подавлении частного интереса общественным благом и которую Н.Макиавелли выразил своим незабываемым афоризмом о большей озабоченности граждан "спасением отечества, чем своей души".

"Нравственная субстанция" либеральной гражданственности также "отягощена случайностью". Она, собственно, и является таковой не сама по себе, а лишь исполняя описанную выше функцию по отношению к данной констелляции частных интересов с их определенным данным содержанием в их конкретных данных соотношениях. Если все эти данности меняются, то существующие институты и системы права могут оказаться неспособными далее исполнять эту функцию. Урок Гегеля в том, что универсальное и необходимое существует только в особенном и случайном "материале" и посредством него. Может быть, данности современных западных обществ, если в чем-то социально-политические концепции постмодернизма адекватны действительности, изменились настолько, что существующие либеральные институты утрачивают способность опосредовать частные интересы с их новым содержанием и в их новых соотношениях, и перед лицом растущей социальной фрагментации Запад столкнется с необходимостью заново (хотя опираясь на свое наследие) вырабатывать либеральную гражданственность и ее нравственную субстанцию?

"Конструктивистская" функция либеральной идеи на этапе этих завершающих шагов перехода к либерально-демократическому строю состоит в том, чтобы разработать адекватную российским условиям концепцию либеральной гражданственности и обеспечить ее общественную поддержку. Эта функция предполагает также, что будет предложен проект-схема институционального воплощения либеральной гражданственности, соответствующего особенному и "случайному" "материалу" России. На тех этапах продвижения к либерально-демократическому строю, о которых сейчас идет речь, это будет уже не "просветительство" и прожектерство, но интеллектуально-духовное удовлетворение вызревших общественных потребностей. Либеральная идея окажется уже не пустым стремлением перескочить пропасть между желанием и его предметом, а политически и социологически конкретизированной программой действий .

Казалось бы, проблема поддержки малого бизнеса является всего лишь одной из длинного списка проблем либеральной экономики. Тем не менее, она является одной из важнейших проблем связанных с возрождением либерализма в России. Дело в том, что, если крупный бизнес является символом экономической мощи нации, то малый бизнес - это, во-первых, квинтэссенция ее экономической свободы, а, во-вторых, гарантия экономической безопасности. Не следует забывать, что нынешний крупный бизнес в России целиком и полностью наследован у СССР, а это значит, что корни отечественного крупного бизнеса, по существу, полностью утрачены. И если в кратчайшие сроки нам не удастся создать условия для беспрепятственного воспроизводства малого бизнеса - среды, из которой только и может вырасти средний и крупный бизнес, то любой серьезный кризис может оказаться способным до основания развалить российскую экономику. Собственно говоря, нечто подобное мы уже пережили в конце прошлого века - половина крупной промышленности ведь так и не поднялась. И если бы не сверхблагоприятные цены на энергоносители на мировом рынке, то в какую экономическую бездну мы бы уже улетели?

Безусловно, задача возвращения к патриотизму относится к идеологическим задачам, тем не менее, она выделена в отдельную задачу по причине важности ее решения для реабилитации либерализма в глазах российского общества. Либералам необходимо вернуть утраченное право называть себя патриотами России. Тем более, что для россиян слова "Свобода" и "Родина" всегда стояли рядом и в известном смысле были синонимами.

1. Зеркин Д.П. Основы политологии. Курс лекций. Ростов-на-Дону 1997. – 448 с.

2. Краткий словарь. Основы политологии. М.; 2003. – 556 с.

3. Панарин А.С. Политология. Учебник изд. «Проспект» М.; 2003. – 228 с.

4. Политология. Хрестоматия: Пособие для вузов, юридических и гуманитарных факультетов. – М.: Просвещение, 2000. – 1462 с.

5. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. – М.: Просвещение, 2001. – 593 с.

с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Либерализм – одна из самых распространенных идеологических систем.

Возникновение данной идеологии связано с эпохой буржуазных революций XVII–XVIII вв., становлением рыночных отношений и борьбой с остатками феодализма. Ее основы были заложены английским философом Джоном Локком (1632 – 1704) и шотландским экономистом, философом Адамом Смитом (1723 – 1790).

Идеологические ценности классического либерализма:

Индивидуализм как основополагающий моральный, политический и экономический принцип;

Идеал свободы, противостоящий феодальным ограничениям, но введенный в рамки закона (конституционализм, разделение властей, принцип сдержек и противовесов);

Идеал равенства, т.е. все люди равным образом рождены свободными;

Уважение со стороны государства и его равное отношение к любому индивиду;

Принцип добровольного согласия подчиненных для власти над ними;

Критическое отношение каждого индивида к общественному строю;

Идеал прогресса и рационализм, т.е. вера в прогресс и способности человеческого разума, вера в возможность рационального постижения и переустройства мира;

Идеал меритократии, т.е. власть самых одаренных, тех, кто заслужил ее своими достижениями и добился некоторых привилегий;

Принципы терпимости и плюрализма.

Личность не только свободна от рождения, но и самоценна по отношению ко всем общественным институтам. Она должна быть наделена неотчуждаемыми правами и в то же время нести ответственность перед собой и перед обществом.

Для либерализма характерна рыночная интерпретация свободы как свободы частного предпринимательства. Частная собственность – гарант и мера свободы человека. Если в обществе есть экономическая свобода, значит, у людей также имеются политические и гражданские свободы.

Эволюция либеральной идеологии (неолиберализм) связана, прежде всего, с корректировкой политико-экономических взглядов на государство. Правительство обязано ограждать личность от негативных последствий рыночной экономики. Государство должно регулировать экономические отношения, проводить активную социальную политику. Власть монополий необходимо ограничивать, материальные блага перераспределять через систему налогов и социальных программ в пользу непривилегированных слоев населения.

На современном этапе социальной базой либерализма является средний класс.

Несколько лет назад Всероссийский центр изучения мнения общественности провел опрос населения, главным вопросом которого был: «Что такое либерализм, и кто такой либерал?». Большую часть участников данный вопрос ввел в заблуждение, 56 % не смогли дать исчерпывающий ответ . Опрос был проведен в 2012 году, скорее всего, на сегодняшний день ситуация вряд ли поменялась к лучшему. Поэтому сейчас в данной статье мы кратко рассмотрим понятие либерализма и все его основные аспекты для просвещения российской аудитории.

Вконтакте

О понятии

Существует несколько определений, описывающих понятие этой идеологии. Либерализм – это:

политическое течение или идеология, объединяющая поклонников демократии и парламентаризма ;
мировоззрение, которое свойственно промышленным , отстаивающим свои права политического характера, а также предпринимательскую свободу;
вобравшая в себя философские и политические идеи теория, которая появилась в Западной Европе в 18 веке;
первым значением понятия было вольнодумство;
толерантность и терпимость неприемлемых поступков.

Все эти определения можно смело отнести к либерализму, но основным является то, что этот термин обозначает идеологию, затрагивающую устройство и государства. С латыни либерализм переводится как свобода. Действительно ли на свободе выстроены все функции и аспекты данного течения?

Свобода или ограничение

Либеральное движение включает в себя такие ключевые понятия, как общественное благо, свобода личности и равенство людей в рамках политики и . Какие либеральные ценности пропагандирует данная идеология?

Общее благо. Если государство защищает права и свободу личности, а также оберегает народ от различных угроз и контролирует соблюдение исполнение законов, то такое устройство общества можно назвать разумным.
Равенство. Многие кричат о том, что все люди равны, хотя очевидно, что это совершенно не так. Мы отличаемся друг от друга по разным аспектам: интеллект, социальный статус, физические данные, национальность и так далее. Но либералы подразумевают равенство в возможностях человека . Если личность хочет чего-то добиться в жизни, никто не вправе помешать этому на основании расовой принадлежности, социальной и прочих моментов. Принцип таков, что, если ты будешь прилагать усилия, ты достигнешь большего.
Естественные права. Британские мыслители Локк и Гоббс пришли к идее принадлежности человеку трех прав с самого рождения: на жизнь, на собственность и на счастье. Растолковать это для многих не составит труда: никто не имеет права забирать у человека жизнь (только государство за определенные проступки), собственность рассматривается как личное право владения чем-либо, а право на счастье и есть та самая свобода выбора.

Важно! Что такое либерализация? Существует и такое понятие, которое означает расширение гражданских свобод и прав в рамках экономической, политической, культурной и социальной жизни, также это процесс, когда экономика избавляется от влияния государства.

Принципы либеральной идеологии:

нет ничего ценнее, чем человеческая жизнь ;
все люди в этом мире равны;
каждый имеет свои неотъемлемые права;
личность и ее потребности ценнее общества в целом;
государство возникает по общему согласию;
законы и государственные ценности человек формирует самостоятельно;
государство ответственно перед человеком, человек в свою очередь - перед государством;
власть должна быть разделена, принцип организации жизни в государстве на основе конституции;
только на честных выборах может избираться правительство;
гуманистические идеалы.

Эти принципы либерализма сформулировали в 18 веке английские философы и мыслители. Многие из них так и не воплотились в жизнь. Большинство из них похоже на утопию, к которой так яро стремится человечество, но никак не может достичь.

Важно! Либеральная идеология могла бы стать спасательным кругом для многих стран, но всегда будут существовать какие-либо «подводные камни», мешающие развитию.

Основатели идеологии

Что такое либерализм? В то время его каждый мыслитель понимал по-своему. Эта идеология вобрала в себя совершенно разные идеи и мнения мыслителей того времени.

Понятно, что некоторые из концепций могут противоречить друг другу, но суть остается та же.

Основоположниками либерализма можно считать английских ученых Дж. Локка и Т. Гоббса (18 век) наряду с французским писателем эпохи Просвещения Шарлем Монтескье, который был первым, кто задумался и высказал свое мнение о свободе человека во всех сферах его деятельности.

Локк положил начало существованию правового либерализма и заявлял, что только в том обществе, в котором все граждане свободны, может быть стабильность.

Изначальная теория либерализма

Последователи классического либерализма в большей мере отдавали предпочтение и уделяли больше внимания «индивидуальной свободе» человека. Концепция этого понятия выражается в том, что личность не должна подчиняться ни обществу, ни социальным порядкам. Независимость и равенство - вот те главные ступени, на которых стояла вся либеральная идеология. Под словом «свобода» тогда понималось неимение различных запретов, лимитов или вето на осуществление действий личностью, учитывая общепринятые правила и законы государства. То есть, та свобода, которая не шла бы наперекор установленных догм.

Как считали основатели либерального движения, правительство должно гарантировать равенство между всеми его гражданами, но о своем материальном положении и статусе человек уже должен был заботиться самостоятельно. Ограничение сферы деятельности правительственной власти было тем, что либерализм пытался в свою очередь добиться. По теории, единственное, чем должно было обеспечивать государство своих граждан - это безопасность и охрана порядка. То есть либералы пытались повлиять на сведение до минимума всех его функций. Существование общества и власти могло быть лишь при условии их общего подчинения законам в рамках государства.

О том, что классическому либерализму все-таки быть, стало понятно, когда в 1929 году в Соединенных Штатах возник страшный экономический кризис. Его последствиями стали десятки тысяч обанкротившихся банков, смерть множества людей от голода и прочие ужасы экономического спада государства.

Экономический либерализм

Основной концепцией данного течения была идея равенства между экономическими законами и природными. Вмешательство государственной власти в эти законы было запрещено. Адам Смит – основатель этого течения и его основных принципов:

для толчка экономического развития нужна личная заинтересованность;
государственное регулирование и существование монополий вредит экономике;
росту экономики нужно способствовать незаметно. То есть правительство не должно вмешиваться в процесс появления новых учреждений. Предприятия и поставщики, действующие в интересах дохода и в рамках системы рынка, незаметно направляет «невидимая рука». Все это является залогом грамотного удовлетворения потребностей социума.

Неолиберализм

Данное направление было сформировано в XIX веке и подразумевает собой новую тенденцию в , которая заключается в полном невмешательстве правительства в торговые отношения между его субъектами.

Главными принципами неолиберализма являются конституционализм и равенство между всеми членами социума в стране.

Признаки данного течения: власть должна способствовать саморегулированию экономике на рынке, а процесс перераспределения финансов прежде всего должен принимать во внимание слои населения с низким уровнем дохода.

Неолиберализм не выступает против государственного регулирования экономики, в то время как классический либерализм это отрицает. Но в процесс регулирования должны входить только свободный рынок и конкурентоспособность субъектов для залога экономического роста наряду с социальной справедливостью. Главная идея неолиберализма – поддержка внешнеторговой политики и внутренней торговли для повышения валового дохода государства, то есть протекционизма.

У всех политических концепций и философских движений есть свои особенности, и неолиберализм не стал исключением:

необходимость государственного вмешательства в экономику. Рынок должен быть защищен от возможного появления монополий, а конкурентоспособная среда и свобода обеспечены;
протекция принципов и справедливости. Все граждане должны быть задействованы в политических процессах для поддержания нужной демократической «погоды»;
правительству следует поддерживать существование разных экономических программ, связанных с финансовой поддержкой социальных слоев с маленьким доходом.

Вкратце о либерализме

Почему в России искажают понятие либерализма

Вывод

Теперь вопрос: «Что такое либерализм?» больше не вызовет у опрашиваемых диссонанс. Ведь понимание свободы и равенства просто преподносится под другими терминами, имеющими свои принципы и концепции, затрагивающие разные сферы государственного устройства, но остающимися неизменными в одном – только тогда государство будет процветать, когда перестанет во многом ограничивать своих граждан.

Либеральная политическая идеология

Определение 1

Под либерализмом понимают особую политическую идеологию, которая основывается на священности и неотчуждаемости естественных прав и свобод личности, а именно, прав на жизнь, на свободу слова, частную собственность и так далее.

Либерализм стал одной из первых идеологий, в качестве его родоначальников выступили Джонн Локк и Адам Смит. На момент зарождения данной идеологии также зарождался такой класс, как буржуазия, которая была экономически активной, однако политически бесправной, что и обусловило появление данного течения.

Замечание 1

Помимо того, что в нем оговаривались права и свободы человека и гражданина, также определялся их приоритет по отношению к обществу и государству в целом. То есть интересы личности ставились превыше общественных и государственных.

В рамках данной сферы реализация принципа либерализма выражалась в том, что утверждалась абсолютная ценность человеческой жизни и человеческой личности. Также утверждалось, что все люди равны в своих правах и свободах. Причём данное равенство не зависело ни от национального, ни от расового признака.

Сферы деятельности либерального государства

Экономическая сфера также рассматривалась либералами, здесь пропагандировались:

идеи свободного рынка, который не был ограничен какой-либо конкуренцией;
запрет на применение грязных средств и методов конкуренции;
политика, направленная на реализацию прав всех индивидов, грамотное управление обществом и государством,
идея разделения властей и создания правового государства, которое имело бы возможность вмешиваться в жизнь общества, однако такая возможность была весьма ограниченной.

Именно в рамках либерального течения зародилась демократия как власть народа. Демократия предполагает делегирование власти народом конкретным органам или политическим деятелям, например, Президенту. Делегировать власть можно путем выборов конкретного кандидата, который будет реализовывать определенные политические действия в интересах конкретного общества или большой группы лиц. Данное лицо осуществляет представление интересов общества перед другими государственными органами, структурами, а также государствами.

В некоторых случаях допускается существование либерально авторитарного режима. Это означает, что в главе государства стоит сильная личность или сильный государственный орган, занимающие лидирующее положение в обществе. Данная модель характерная, в основном, для западных стран, где имеются сильные правители, обладающие высокой популярностью в обществе. Например, таким государством является Великобритания.

Предпосылки формирования неолиберализма и его особенности

Неолиберализм является своеобразным продолжением либерализма. Если говорить о становлении либерализма, то свою историю он берёт с 17 века благодаря трудам вышеуказанных ученых. Основные принципы либерализма впервые были сформулировано в таком важном документе, как Декларация прав и свобод человека и гражданина 1789 года. В последующем данный принцип закреплен во всех международных документах.

Либерализм основывается на следующих индивидуальных положениях:

индивидуальная свобода;
соблюдение принципа уважения прав и свобод человека и гражданин;
свобода предпринимательства и частной собственности;
равенство граждан;
договорная система образования государства;
идея разделения властей на ветви;
недопустимости вмешательства государства в частную жизнь, за исключением отдельных случаев, оговоренных законодательстве.

Поначалу классическая модель либеральной идеологии реализовывалась в четком соответствии с вышеуказанными принципами. Либерализм в ни политике, ни в экономике не был ни чем ограничен, в результате чего не обеспечивалась социальная гармония и справедливость. Конкуренция была не ограничена, в результате чего более крупные предприятия попросту съедали менее крупные предприятия, уничтожая не конкурентно способные. Экономику заняли монополии. Такая же ситуация сложилась и в политике, в результате чего либерализм стал переживать кризис. Многие учёные даже говорили о том, что либерализм умирает.

В политологии и политике длительное время искали путь становления в данном направлении, когда в XX веке были пересмотрены принципы классического либерализма, в результате чего появилась новая концепция - неолиберализм.

В его основу легли идеи относительно консенсуса между управляющими и управляемыми, необходимостью участия народа в политическом процессе, реализации принципа политической справедливости, справедливого регулирования экономической и социальной сферы, ограничения деятельности монополий, также необходимости гарантии ряда социальных прав, например, право на труд, образование, здравоохранение и так далее.

Кроме того, в задачи неолиберализма входила защита личности от каких-либо злоупотреблений, а также негативных последствий со стороны рыночной системы. Многие ценности неолиберализма были заимствованы из других политических систем. В основу его легло именно равенство прав и свобод человека и гражданина, формирования демократического общества, правового государства.

Замечание 2

Несмотря на то, что либерализм придерживается принципа невмешательства в частную жизнь гражданина, в некоторых случаях такое вмешательство допускается. Например, при расследовании преступлений, где необходимо изобличить преступника. В этом случае может понадобиться вмешательство в частную жизнь, и на основании соответствующих санкций государственных органов разрешение на данное вмешательство может быть получено.

Тем не менее, любые виды вмешательства в частную жизнь призваны обеспечить безопасность общества и личности. Они обеспечиваются силой принуждения государства в твёрдом соответствии с международным законодательством, общепринятыми принципами и нормами международного права, основным законом государства, а также национальным законодательством. Важную роль в данной сфере играют двухсторонние и многосторонние договоры, которые могут заключаться между различными государствами и структурами по различным вопросам, имеющим значение для общества.

Либералимзм (фр. liberalisme) - философская и экономическая теория, а также политическая идеология, которая исходит из положения о том, что человек свободен распоряжаться собой и своей собственностью. Слово «либеральный» происходит от лат. liber («свободный»). Э. Арбластер, “либерализм следует рассматривать не как нечто застывшее и абстрактное, не как совокупность неизменных моральных и политических ценностей, но как историческое движение идей в эпоху современности...”.

Многие специалисты, изучающие либерализм, подчёркивают, что правильнее определять его исторически, прослеживая основные линии его эволюции, нежели логически, через перечисление основных принципов, идей или ценностных приоритетов. В европейской общественно-политической литературе понятие ""либерализм"" появилось в начале ХIХ в. Впервые этот термин был использован в Испании в 1811 г., когда группа политиков и публицистов определила составленную ими конституцию как либеральную. Позже это понятие вошло в английский, французский, а затем и во все европейские языки.

Либерализм - творение западноевропейской культуры и, в основном, плод уже греко-римского мира средиземноморской области. Корни либерализма уходят в античность и к этой первозданной его основе принадлежат такие вполне четко выработанные понятия, как правовая личность и субъективное право (в первую очередь право на частную собственность), а также некоторые учреждения, в рамках которых граждане участвовали в управлении государством и особенно в законодательной деятельности. Эта основа либерализма была вновь открыта западноевропейскими нациями и дополнена многочисленными новыми вкладами.

Либеральная теория первоначально сформировалась на Западе, точнее, в ряде стран на берегах Северной Атлантики. Причём исходно она не составляла некой единой школы общественной мысли: так, существовали значительные различия между английской, американской и французской либеральными традициями, складывавшимися приблизительно в одно и то же время, но опиравшимися на разные теоретические источники и, что даже более важно, решавшие разные исторические задачи. Позднее либеральные идеи были перенесены и в другие страны, в том числе в Россию

Либерализм упирается своими корнями в гуманизм, который в период Ренессанса бросил вызов власти католической церкви (следствием чего стали революции: Нидерландская буржуазная революция), английскую Славную революцию (1688 г.), во время которой Виги утвердили своё право выбирать короля, и др. Последнее стало предтечей воззрения, что верховная власть должна принадлежать народу. Полноценные либеральные движения возникли в эпоху Просвещения во Франции, Англии и колониальной Америке. Их противниками были абсолютная монархия, меркантилизм, ортодоксальные религии и клерикализм. Эти либеральные движения также первыми сформулировали концепцию прав личности на основе конституционализма и самоуправления посредством свободно выбранных представителей.

Либерализм как разработанная уже система сменил абсолютистское полицейское государство. Однако, в XVII и XVIII веках понятие "полиция" было гораздо шире, чем в дальнейшем. Под этим названием подразумевался весь бюрократический управленческий аппарат и весь административный строй, сильно развившийся в централизованных государствах XVIII века и выполнявший многочисленные и разнообразные функции. Естественным стремлением либеральных течений было ограничение этой системы управления с ее законами и ее организацией.

Некоторые современные течения либерализма более терпимы к государственному регулированию свободных рынков ради обеспечения равенства возможностей добиться успеха, всеобщего образования и уменьшения разницы в доходах населения. Сторонники таких взглядов полагают, что политическая система должна содержать элементы социального государства, включая государственное пособие по безработице, приюты для бездомных и бесплатное здравоохранение. Согласно взглядам либералов, государственная власть существует для блага людей ей подвластных, и политическое руководство страной должно осуществляться на основе согласия большинства руководимых. На сегодняшний день политической системой, которая наиболее созвучна убеждениям либералов, является либеральная демократия. Идею, что свободные личности могут стать основой стабильного общества, выдвинул Джон Локк. Его «Два трактата о правлении» (1690 г.) сформулировали два фундаментальных либеральных принципа: экономической свободы как права на личное владение и пользование собственностью и интеллектуальной свободы, включающей свободу совести. Основой его теории является представление о естественных правах: на жизнь, на личную свободу и на частную собственность, которое явилась предтечей современных прав человека. Вступая в общество, граждане заключают общественный договор, согласно которому они отказываются от своих властных полномочий в пользу правительства, чтобы оно защищало их естественные права. В своих взглядах Локк отстаивал интересы английской буржуазии, в частности, он не распространял свободу совести на католиков, а права человека на крестьян и слуг. Идеи Джона Локка об ""Естественных правах"" гражданина: на жизнь, свободу, собственность; о разделении ветвей власти пришлись в Англии после Славной революции 1688 года как нельзя кстати. Его политологические наработки были активно использованы в конституционном оформлении Английского государства конца XVII - начала XVIII века. Это случилось, прежде всего, потому, что Джон Локк стал выразителем интересов широких слоёв населения, и прежде всего самого активного - ""третьего сословия"". По Локку собственность возникает независимо от государственной власти. Локк не одобрял демократию. Тем не менее, ряд положений его учения легли в основу идеологии американской и французской революций.

На европейском континенте развитием доктрины о всеобщем равенстве граждан перед законом, которому должны подчиняться даже монархи, занимался Шарль Луи Монтескьё. Основными инструментами ограничения государственной власти Монтескьё считал разделение властей и федерализм. Монтескье же считал, что в первобытном обществе отсутствовала частная собственность. Он заявляет, что, отказавшись от естественной независимости, чтобы жить под властью государственных законов, люди отказались и от естественной общности имущества, чтобы жить под властью государственных законов. Он рассматривает, таким образом, частную собственность как сравнительно поздний продукт исторического развития. Частная собственность, по Монтескье, является следствием ""общественного договора"", т.е. ставится в зависимость от юридических норм. Частная собственность - высшее проявление цивилизации. Монтескье полагал, что при частной собственности всякий человек может достичь материального благополучия и истинной свободы, в последствии эта идея стала одним из основных постулатов либеральной идеологии.

Его последователи, экономисты Жан-Батист Сэй и Дестют де Траси, были страстными популяризаторами «гармонии рынка» и принципа невмешательства государства в экономику. Из мыслителей эпохи Просвещения наибольшее влияние на либеральную мысль оказали две фигуры: Вольтер, который выступал за конституционную монархию, и Жан Жак Руссо, который развил учение о естественной свободе. Оба философа в разной форме отстаивали идею, что естественную свободу личности можно ограничивать, но нельзя уничтожать её суть. Вольтер подчёркивал важность религиозной терпимости и недопустимость пыток и унижения человеческого достоинства. Многие начальные попытки реализации либеральных идей имели лишь частичный успех и порой даже приводили к противоположным результатам (диктатурам). Лозунги свободы и равенства подхватывали авантюристы. Между сторонниками различных интерпретаций либеральных принципов возникали острые конфликты. Войны, революции, экономические кризисы и правительственные скандалы провоцировали массовое разочарование в идеалах. В силу этих причин, в различные периоды в слово «либерализм» вкладывался разный смысл. С течением времени пришло более системное понимание основ этой идеологии, которые стали фундаментом для одной из самых распространённых на данный момент политических систем в мире - либеральной демократии.

На сегодняшний день либерализм является одной из ведущих идеологий в мире. Концепции личной свободы, чувства собственного достоинства, свободы слова, всеобщих прав человека, религиозной терпимости, неприкосновенности личной жизни, частной собственности, свободного рынка, равенства, правового государства, прозрачности правительства, ограничений на государственную власть, верховной власти народа, самоопределения нации, просвещённой и разумной государственной политики - получили самое широкое распространение. К либерально-демократическим политическим системам относят такие разные по культуре и уровню экономического благополучия страны, как Финляндия, Испания, Эстония, Словения, Кипр, Канада, Уругвай или Тайвань. Во всех этих странах либеральные ценности играют ключевую роль в формировании новых целей общества, даже несмотря на разрыв между идеалами и реальностью.